В декабре режиссер, основатель «Пермской синематеки» и фестиваля неигрового кино «Флаэртиана» Павел Печенкин вернулся из поездки в Иран, где принимал участие в работе международного жюри на фестивале документальных фильмов «Cinema Verite».

- Павел Анатольевич, доводилось ли вам быть членом жюри на международных фестивалях раньше?

-Неоднократно я принимал участие в работе жюри на различных российских фестивалях, а вот за рубежом все как-то не случалось. Так что «Cinema Verite» - первый иностранный фестиваль, где я был не просто участником.

- Как вы думаете, почему выбор «Cinema Verite» пал именно на Вас?

Иран сейчас находится на важном витке политического развития, он ищет новые контакты с соседями, восстанавливает старые. Тенденция сближения России и Ирана очевидна – как в экономическом, так и в культурном смысле. Иранское кино все больше интересует европейцев. Победа на «Флаэртиане» иранского фильма «Человек и Лис» Араша Лаоти не случайна. Как не случайна и моя поездка в Тегеран. Восток сейчас – вроде сокровищницы для усталой европейской цивилизации.

- Что происходит с иранским кино сейчас?

Представьте, только в Тегеране сорок пять вузов – это мощный интеллектуальный центр, сейчас там бурлит жизнь. Кино иранское известно - например, Аббас Киаростами, обладатель «Золотой пальмовой ветви» на Каннском фестивале, лауреат других престижных международных премий и фестивалей – в Венеции, Локарно и др. У иранского кино есть лидеры, есть своя особенная режиссура, связано это в первую очередь с тем, что в этой стране очень древняя и глубокая культура. Одной только письменности пять тысяч лет. Чувствуется, что иранское кино сейчас переживает подъем – нельзя не заметить амбициозности, решимости, энергии, устремленной в будущее, потому что, к сожалению, в настоящее время, если говорить о трудностях, качество показов очень низкое, а программа фестиваля отобрана, знаете, как-то странно.

- Что вы имеете в виду?

Наряду с такими фильмами, как «Акт убийства», «Абу Хараз» и «Дворец», в конкурсной программе были какие-то совершенно непонятные вещи – например, австрийская картина, посвященная одной компании – чуть ли не корпоративный видеофильм. Или американское телевизионное кино - что оно делает в конкурсе? Подбор очень неровный: из восемнадцати фильмов в нашей номинации в шорт-листе осталось всего шесть, это те фильмы, которые можно смотреть. Несмотря на то, что фестиваль «Cinema Verite» состоялся уже в седьмой раз, он еще все еще новичок, набирающийся опыта. Хочу отметить, что на показах было очень много людей, особенно молодых – студентов, жаждущих узнать новое и новому научиться. Для них фестиваль является местом, где можно заглянуть за горизонт. Для профессионального сообщества фестиваль – что-то вроде открытого национального чемпионата, поддерживающего отечественное кино.

- Давайте теперь прицельно поговорим о фильмах, которые Вы посмотрели. Например, «Акт Убийства» Джошуа Оппенхаймера, киносенсация года…

Даже сенсация десятилетия, я бы сказал. Ничего близкого по уровню я в последние годы не видел. Фильм про преступников, убивших более миллиона предполагаемых коммунистов после индонезийского военного переворота в 1965 году. Для Европы этот фильм, наверное, не так понятен и не так близок, в отличие от тех стран, которые пережили тоталитарные режимы. «Акт убийства» - это совершенно простая история, такой фильм мог бы снять любой человек. Технически фильм сделан на очень среднем уровне, никакой особенной операторской работы в нем нет. То есть с точки зрения профессии режиссера говорить об этом фильме не так интересно. Но фильм интересен не этим. В документальном кино главное – это отношения героя и режиссера. И что мы видим в фильме Оппенхаймера? Еврей снимает кино о массовых убийствах. Согласитесь, что за этим стоит более чем личная история. Но эта личная история в свою очередь касается не только евреев, в нашей стране она касается вообще каждого, в том числе меня. Посмотрите, у нас в Пермском крае живут потомки тех, кто сидел, и тех, кто охранял. Таким образом, «Акт убийства» становится глубинным, психологическим и очень внимательным исследованием темных сторон человеческой сущности. Как человек может убить другого человека? Что должно произойти, чтобы человек превратился в палача? Главный герой фильма убил более тысячи человек. Он изобрел технологию умерщвления, при которой кровь не льется рекой, и ее не надо потом убирать. Он в фильме несколько раз гордо демонстрирует свое изобретение. Эти люди, о которых снят фильм, живут в каком-то зазеркалье, где нет понятий морали и совести. Эти гангстеры – наши большевики. Хотя на самом деле, режиму Сухарто наш режим даже не снился. Но мы, в отличие от немцев, ни в чем не раскаялись. У нас есть коммунистическая партия, и она предлагает отметить годовщину индустриализации, которая, напомню, далась народу такой кровью!

- Герои в фильме называют себя гангстерами и много раз подчеркивают, что это слово для них значит «свободный человек». Они воспитаны на американских фильмах с Джеймсом Дином и Марлоном Брандо, оттуда они черпали вдохновение убивать. Это ведь страшно, что может сделать с судьбами человечества кино.

Да, таково влияние медиапродукта на человеческую психику. Точнее даже – на коллективное бессознательное людей, находящихся в зачаточном, каком-то первобытном состоянии, воспринимающих мир синкретично. В едином мире, где есть человек и есть природа, убийство не является грехом. И виновен во всем режим, который открыл Ящик Пандоры и выпустил наружу все темные проявления человека. Главный герой убил стольких людей, а своего внучка просит извиниться перед утенком, которому тот сломал лапку. Что это? Абсолютно неокрепшее, детское сознание, не умеющее анализировать себя. С нами, между прочим, случилось то же самое. Мы не думаем о том, что делаем, и не помним своей истории.

- У вас есть планы показать «Акт убийства» в Перми?

Конечно. Этот фильм случайно прошел мимо нашего фестиваля. У меня есть планы устроить специальный показ на «Флаэртиане» в следующем году. Посмотрим, до фестиваля еще много времени.

- Какую роль ваша поездка в Иран сыграла для «Флаэртианы»?

После моего возвращения в Москву у меня была встреча с иранским послом. Это очень интеллигентный человек, увлеченный кинематографом и новыми культурными связями России и Ирана. Он заинтересован в сотрудничестве наших фестивалей, и в следующем году, вероятно, на «Флаэртиану» приедут представители «Cinema Verite». Может быть, они привезут какую-нибудь программу национального документального кино, посмотрим. Если говорить о глобальных вещах, город Пермь должен стать перевалочным пунктом между Европой и Азией. «Флаэртиана» должна обратить свое внимание на Восток, чтобы в конечном итоге стать мостом между двумя еще не понимающими друг друга мирами. Шаги в эту сторону мы уже делаем – о «Флаэртиане» знают, я в этом еще раз убедился во время своей работы на фестивале в Тегеране.

Справка

Иранский международный фестиваль документальных фильмов «Cinema Vérité» прошел в седьмой раз в Тегеране 10 - 17 декабря 2013 года. Международный конкурс фестиваля состоит из трех секций: короткий метр до 30 минут, фильмы от 30 до 60 минут и длинный метр от 60 минут. Гран-При разделили между собой фильмы «Абу Хараз» Мацея Дрыгаса и «Воспоминания времён года» Мостафа Карими. Имя польского режиссера Мацея Дрыгаса уже известно Перми — в 2011 году на фестивале «Флаэртиана» была проведена ретроспектива его фильмов. Специального упоминания жюри удостоился фильм «Отец и сын» опять же польского режиссера Павла Лозинского, неоднократно бывавшего в Перми на «Флаэртиане», в том числе осенью 2013ого, когда он презентовал фильм, отмеченный иранским фестивалем.