Постановка сделана режиссером по принципу кумуляции: «тянем-потянем», за «Мальчиками» «Володя», за «Володей» понравившийся «Гусев», глядишь – и вытянем. В итоге, как полагается, – катастрофа.

История взросления, выстроенная из текстов Чехова, на самом деле продемонстрировала историю утраты энергии и экспрессии эскиза, по мере того как он «вырастает» в спектакль.

Вначале мечта мальчишек о побеге в Америку с целью добыть золото была воплощена средствами теневого театра. Милыми и забавными разве что показались только колечки и бизоны, выдуваемые из трубки импровизированного «индейца». Режиссёр решил добавить к сюжету приключений, которые придумали маленькие «герои», любовь. По-видимому, для того чтобы связать «Мальчиков» с «Володей». На самом же деле она психологически не мотивирована. Юные беглецы настолько увлечены своим планом, что им просто «не до того». Не случайно Чечевицын спрашивает Катю про «Майн Рида», а она его – про коньки. Каждый – о своём.

Володя же, как кажется, действительно влюблён, хотя и быстро разочаровывается в той, о которой «вздыхает». Правда, в спектакле изменений в восприятии, как пишет Чехов, «интрижки» не происходит. Остаётся только мечта о «жизни чистой, изящной, поэтической». Мечта не воплощённая. Зато реализуется мысль о самоубийстве, опять же не мотивированном сценическим языком.

История Гусева в прочтении Артёма Устинова лишена конкретики. Только «посвящённые» в рассказ Чехова поймут, что повествуется о возвращении на пароходе домой больных солдат и случайных пассажиров, трое из которых в дороге умирают. В оригинальном тексте очень важно не показанное на сцене деление пространства на «верх» (палуба, небо) и «низ» (трюм, море), потому как речь идёт о борьбе космоса и хаоса за душу человека, пусть даже такого «маленького», как Гусев. Этот человек нужен исключительно как жертва (тела сбрасывают в море). В спектакле же герои просто отправляются в небытие со словами «сейчас вернусь», и смысл их ухода остаётся неясным.

А самое главное – остаётся непонятной суть «диалога» с Чеховым. Может быть, разобраться в нём как раз предстоит третьему «не лишнему», т.е. зрителю. «Попытка не пытка» длится 70 минут.