Жанр спектакля – наваждение – точно передает состояние, охватившее общество, в которое так нежданно ворвался князь Мышкин.

«Идиот» – спектакль для очень смелых людей. В нем сплетаются свойственный Достоевскому глубокий психологизм и социальная трагедия, в которой эсхатологическая беспросветность вдруг на наших глазах ненадолго рассеивается: в ней брезжит лучик, на миг даря надежду на спасение, но мир вновь погружается во тьму, еще более мрачную, на фоне только что прорезавшего ее и умолкнувшего голоса истины. Это чем-то роднит «Идиот» с другим знаковым спектаклем театра «У Моста» – «Зверь».

Жанр спектакля – наваждение – точно передает состояние, охватившее общество, в которое так нежданно ворвался князь Мышкин. Его утонченный героизм, «постоянная готовность» в каждом человеке самоотверженно искать правду и чистоту, повергли в смуту этих людей, погрязших в припечатанных друг на друга ярлыках. Они и живут, пытаясь им соответствовать, но общество сделало то, что оно, в силу его инерционного существования, умеет делать лучше всего: тоже определило ему ярлык – «идиот». В сущности, это является апофеозом их беспомощности перед определением чего-то нерационального, выбивающегося из принятых норм, а потому чуждого. Оттого это клеймо так беспощадно вынесено в название всего этого романа о безнадежности общества, растоптавшего духовность, романа, который в очередной раз прозвучал на сцене как реквием по спасению человечества.

Отдельного восхищения заслуживает воплощение князя Мышкина Сергеем Мельниковым: ему абсолютно удалось всем своим обликом: и выражением лица, и верно найденной интонацией – ровной, блаженной – возвыситься до практически ангельской сущности, преодолеть в себе все «человеческое, слишком человеческое», быть практически бесплотным. Зрителям спектакля предстоит нелегкое испытание воочию наблюдать, как обнаженная, беззащитная духовность в отдельно взятом человеке пытается продраться сквозь тернии победившего цинизма. Абсолютное попадание в героя – таким его, как мне видится, замышлял сам Достоевский. 

Российское общество конца ХIХ века с его сословным укладом, иерархией чинов, всех людей расставило по их местам, указало строго отведенные им роли, а вдобавок с пуританством и снобизмом высшего света и стремительно возрастающим прагматизмом возводит практически непроходимые стены между социальными слоями. Их мышление зашорено, отравлено стигматизацией: как же молниеносно меняется отношение к человеку, который вот только был для них «идиот», когда становится известно, что он носитель княжеского титула, да еще и богатый наследник! 
Князь Лев Николаевич Мышкин будто был послан этим людям, чтобы вырвать их из порочного круга, освободить от клейм, повернуть судьбы в сторону их истинного предназначения. Он называет «чистой» Настасью Филипповну, пригвожденную обществом прозвищем «падшая» с невозможностью войти в «порядочную» семью, и даже готов взять ее замуж и никогда не попрекать. Взбалмошная самодурка генеральша Елизавета Петровна Епанчина становится у него «ребенком, совершенным ребенком во всех его проявлениях».  Рогожину, который занес над ним нож, оправдывая звание «лихого человека», он кричит «Не верю! Не верю!» и закрывается руками.

Сам Рогожин и все остальные, вслед за уверовавшим в них князем Мышкиным, чья всепрощающая душа обнажила всю иллюзорность кажущегося им единственно возможным пути, начинают верить в себя, пусть ненадолго. Он любит их даже тогда, когда они возвращаются на «свою колею». Ведь как они, в сущности, все одиноки, беззащитны, оставаясь на перепутье, один на один со своим экзистенциальным выбором – и Ганечка, и Настасья Филипповна, и Парфен Рогожин! Он их всех любит – и пьяного христопродавца, который сбыл ему крест оловянный взамен серебряного, и отчаявшегося убийцу. Он делает это по внутреннему своему глубокому согласию с «радостью бога на человека, как отца на свое родное дитя».

Это спектакль для тех, кто хочет, испытать подлинный восторг от размаха и величия русской души. Здесь это понятие перестает быть призрачным и находит множество своих зримых претворений: это и лихость, и благочестие, и отчаянная отвага, и праведная робость, святое простодушие и всепрощение.

Воплощением светлой русской души является «идиот», князь Мышкин, чей высший смысл – самоотверженное познание жизни в ее трагизме, неудержимое стремление к истине и способность, наперекор болезни и страданию, самому нести радость и утешение. Именно они, эти носители высшей любви к людям, веры в них – являются единственным гарантом спасения человечества от вырождения и гибели.

Галина Мельникова